Боюсь, читатель может подумать, что мною двигало некое самолюбие,
заставившее предоставить описание своей жизни для прочтения народу.
Однако прочитавший мои воспоминания поймет, что хвалиться мне в своей жизни
нечем, и поэтому да не подумает он, что меня заставило сесть за перо желание
получить славу писателя или что-то тому подобное.
Авторскому делу я
никогда не училась и, признаюсь, никакой практики в области сочинительства у
меня нет. Такому мастерству надо учиться, а вся моя учеба - в школьные годы,
как и все, писала сочинения да время от времени приходилось отвечать
кое-кому на письма. Поэтому опытному глазу нетрудно будет заметить всякого
рода шероховатости и неопытность автора, но, надеюсь, читатель мне простит и
не подвергнет написанное грозной критике. Для меня было главным исполнить
появившееся у меня желание изложить несколько страничек истории русской
эмиграции, происшедшей не по собственному желанию людей. Совершенно не
понятно за что этот люд получил клеймо "врагов народа" - он никому ничего
плохого не желал, разве только сам старался как-то выжить на чужой земле
среди чужеземцев, подвергаясь не раз опасностям, порой смертельным. А
разоблачить черную грязь, брошенную в белую эмиграцию, что люди выехали из
страны в погоне за "длинными американскими долларами" нет надобности,
поскольку как мои, так и других людей воспоминания сами комментируют это с
успехом.
Я часто задумывалась, найдется ли человек, который решит
написать о той части русского рассеяния, в которое угодили мои родители, а с
ними и их потомки, или эта часть так и уйдет в забвение? Мысли же о том,
чтобы об этом написать самой, никогда не было, так как считала, что у меня
нет к этому никакого основания. Однако со временем ко мне пришло желание не
гадать, кто это сделает, а взять и написать самой. С одной стороны, меня это
страшило, а с другой, наоборот, что-то неудержимо тянуло и мною двигало с
невероятной силой, что я даже забывала про отдых. Я себе не послабляла после
бессонных ночей или при недомоганиях, которые у меня бывали часто, работала
по пятнадцать часов в сутки. Решение у меня тогда было такое: "Если мой труд
будет угоден Богу, то у меня что-то да получится, а нет, так пусть ничего и
не выйдет". Вероятно, было угодно Богу, чтобы я дотянула до конца и что-то
да написала, причем то, что у меня получилось, получилось не без помощи
Божией, так как своими силами, без надлежащей подготовки, я этого осилить
вряд ли бы смогла. Я оказалась орудием помогавшей мне и подкреплявшей свыше
силы.
Когда я вспоминала давно прошедшее, чтобы о нем написать, то
невольно приходилось вновь переживать все до того, что крупные слезы
неудержимо капали из глаз. Несомненно, мне очень хочется, чтобы все вновь
раскрывшиеся мои раны хоть сколько-нибудь коснулись души читателя, и чтобы
он сам смог прочувствовать, что пережил русский народ в своем скитании за
границей.
Местами мои воспоминания изобилуют некоторыми подробными
деталями, и не напрасно это было сделано, ибо мне хотелось показать
особенности быта и окружавшей жизни.
Прочитав рукопись, некоторые из
моих знакомых отнеслись недоверчиво к моей детской памяти, говоря: "Как
может ребенок все это запомнить?" У них также появлялась мысль, что автор
все это "неправдоподобное" написал для того, чтобы чем-то заполнить страницы
своей книги. Я такому суждению очень удивилась, так как описанное
сохранилось в моей памяти, как нечто происшедшее вчера, и никакой путаницы
или неуверенности в памяти моей нет. С уверенностью могу засвидетельствовать
правдивость всего здесь написанного.
Жили да жили, как придется, не задумываясь серьезно ни о прошлом, ни о
будущем. Жили, как все, сегодняшним днем. Подумаешь и удивляешься, как это
раньше не пришло в голову записывать происходившее уж не для себя, а для
своего потомства? К сожалению, современному человеку заняться таким делом
даже и на ум не приходит, вся его забота состоит в том, чтобы заработать,
купить, расплатиться, развлечься и прочее, и прочее. Так проходят дни, а с
ними и наше поколение, унося с собой все пережитое, не оставив своему
потомству не только того, чему жизнь научила, но даже и кто они родом, кто
их предки, кто деды и прадеды. Так и я жила свою жизнь настоящим днем. Когда
читаешь родословия в Библии, то просто поражаешься, кто это за ними так
старательно следил, записывал и никого не опустил?! Мы же, если знаем имена
своих дедов, то уже хорошо, а вероятнее, и этого не знаем, а как же нам
знать что-то про прадедов? Деды, прадеды - это далеко, а про отцов? Даже про
отцов мы знаем то, что сами видели, а чего не видели ушло в забвение. Умер
мой отец, и только тогда я забеспокоилась: "Почему я не выбрала время, чтобы
сесть с ним рядом и расспросить о его жизни, о жизни моего дедушки, бабушки,
про прадедушек и прабабушек? Из каких мест они выходцы? Как они жили, и
какие были их отличительные черты?" Ну, это далеко, а что знают наши дети о
нас? Они также живут, как и мы, сегодняшним днем, а когда мы начнем уходить
или уйдем, то и они, может быть, спохватятся так же, как и мы спохватились,
да уж будет поздно. Вот такие размышления и натолкнули меня взяться за
карандаш, да к счастью, к тому времени моя девяностолетняя мама сохранила
память молодого человека, и от нее я смогла получить немало информации, за
что приношу ей глубокую благодарность.
